Новый Мир - Страница 33

По всем канонам (во всяком случае, исходя из данных общедоступных источников) он идеально подходил для превращения в икону режима и пример для подражания. Множество куда менее колоритных и заслуженных деятелей нашли свое место в пантеоне воинской славы СССР. Тем более удивительно, что даже сейчас Б. Е. Шанов продолжает пребывать одним из наиболее загадочных персонажей военной истории XX века. Словно по некоему сговору, мы можем представить его исключительно по скупым строчкам в энциклопедиях и научных трудах, и не менее скупым описаниям в мемуарах встречавших его людей.

Известно, что генерал оставил после себя солидный личный архив и дневник, который вел в последнее десятилетие жизни. Однако эти бесценные бумаги остаются в распоряжении родственников покойного и, якобы во исполнение его воли, совершенно закрыты для ознакомления, самые дотошные и настойчивые исследователи не смогли сломать печать молчания.

Словно некое проклятие забвения было наложено на Шанова при жизни и продолжает сопровождать его спустя десятилетия после смерти…»

С. Дюнуа «Новый Мир и Атлантида, четверть века вражды».

Шанов проснулся непозволительно поздно. Он чувствовал на лице приятное теплое качание солнечного лучика, слышал городской шум, но с минуту привычно сохранял полную неподвижность, ровно дыша, с закрытыми глазами, внимательно прислушиваясь к происходящему вокруг. Чуть напряг мышцы шеи, чувствуя затылком сквозь тощую подушку привычную угловатость массивного предмета. Мимолетом вспомнилась мудрость «Дедушки Хо». Тот, бывало, говорил: «Привычки бывают полезные и неполезные. Полезные способствуют продлению жизни, неполезные ее разнообразно укорачивают, вот истинная суть вещей». Старик был мудр и эту привычку наверняка одобрил бы.

Шанов сел на кровати, осмотрелся. Да, новое жилище было куда комфортнее предыдущего. Он подавил привычный вопрос — достоин ли он такой роскоши и быстро встал. День начался. Начался непозволительно поздно, но сегодняшнее утро было отдано специально под переезд и обустройство на новом месте, на службе его ждали только к трем часам. И начался, черт побери, скверно, совсем неправильно начался этот день.

Едва поднявшись, он с шипением опустился обратно, скривившись, согнувшись вправо и схватившись рукой за бок. Весна, ненавижу весну, подумал он, массируя сломанные когда-то ребра, привычным усилием воли загоняя боль далеко на задворки сознания. Словно перехватывая болевую эстафету отозвались и другие раны, на разные голоса напоминая о себе хозяину.

Вот уж хрен вам, раздраженно подумал, не дождетесь. Стиснув зубы осторожно, без рывков, но решительно, преодолевая боль, поднялся, покачался с ноги на ногу, постоял, оценивая состояние.

— Советская власть, ГОЭЛРО и гири — вот, что спасет нас, — пробормотал привычную шутку, начиная ежеутреннюю гимнастику, растягивая мышцы, убивая привычное нытье старых увечий бодростью спортивных упражнений. Разминка, растяжка, отжимания. Перехватывая поудобнее двухпудовку, мимолетно сделал зарубку на память — повесить турник и поискать борцовский мешок, благо, размеры новой квартиры позволяют. Он ощутил укол совести — за прошедшую неделю в пухлой специальной тетради для конспектов не прибавилось ни строчки. Переездные хлопоты никак не могли служить оправданием, и Шанов пообещал себе наверстать упущенное в самый короткий срок. И начать прямо сегодня, даже если придется урывать у сна.

Спорт не подвел. Взбодрившийся и раскрасневшийся, чувствуя, как горячая кровь вымывает из тела остатки боли, он пошел в туалетную комнату.

Наталья не без основания считала, что если ей в чем-то и повезло, так это с жилищем.

Дом был типичной новостройкой второй половины тридцатых, так называемой «второй волны», когда первый жилищный аврал слегка спал, и от чисто коммунального строительства стали постепенно отказываться в пользу полукоммунального. Типовая шестиэтажная восьмигранная башня-карандаш с двором-колодцем, была построена по-американской методике так называемых «модулей» — каждый такой «модуль» был рассчитан на две семьи и состоял из общего коридора, четырех сдвоенных комнаток и общих санузла с кухней. По буржуинским стандартам это была форменная конура, но для людей, хорошо помнящих бараки и землянки, это были настоящие дворцы. Самое главное, их строили быстро и достаточно много, даже сейчас, несмотря на военное время. По слухам, в скором времени ожидался переход к еще более простому и массовому «третьему проекту» — четырехэтажным «моноблокам» с полностью отдельными квартирами, но все это было делом будущего.

Она же радовалась тому, что было, всеми силами стараясь превратить маленькое жилье в уютный и милый приют, украшая его цветами, небольшими вышивками и прочими милыми женскому сердцу мелочами. В последние месяцы, правда, времени почти не оставалось, но она все равно положила себе за правило хотя бы пять минут в день посвящать созданию домашнего уюта.

Утро прыгало по комнате солнечными зайчиками, стучалось в окно воробьиным чириканием и шумом проснувшегося города. Сегодня у нее был выходной, Аркаша сам проснулся, собрался и ушел в школу, можно было поспать подольше. Но ее разбудили, причем очень необычным образом.

За стеной лилась вода, кто-то довольно шумно умывался, плескаясь и негромко напевая. Голос был довольно приятный, своеобразный вариант мужественного баса, но вот на ухо певцу наступил большой, косолапый медведь. Кроме того, у него было плохо с переходом к высоким нотам и, стараясь вытянуть особо душевную строку, певец часто срывался на фальцет. Умывался он довольно долго, успев спеть «Вихри враждебные» и вольный вариант «Ленин и Сталин — мудрость в веках!», затем пропел несколько строчек на неизвестном ей языке, похоже, каком-то восточном. Вода плеснула особенно шумно, и в такт ей неизвестный громко проскандировал: